Искусство

Владимир Богданов

В разгар весны — 16–18 апреля — ведущие мировые аукционные дома проведут в Нью-Йорке традиционные «русские» торги. Мероприятия такого уровня являются особо значимыми для внутреннего российского рынка: на них формируются новые ценовые ориентиры и фиксируется интерес к конкретным направлениям.

В апрельской подборке лотов конкурирующих аукционных домов есть одна объединяющая проблема — явный дефицит шедевров. При существующем высоком уровне цен, который уже не стимулирует продавцов придерживать достойные вещи, это вдвойне странно и наводит на размышления о драматическом истощении предложения. Выходом из такого положения, казалось бы, могло стать расширение ассортимента за счет послевоенного искусства, работ шестидесятников. Но Christies это направление который год упрямо игнорирует. А дом Sothebys, который уже провел в этом сегменте несколько действительно удачных торгов (вспоминаются стринги, где что ни лот, то сенсация), на этот раз выставляет не очень убедительную подборку «другого искусства», тоже без шедевров.

Впрочем, из того, что есть, можно выделить «хайлайты» — произведения чем-либо выделяющиеся на общем фоне, уровня выше среднего или просто коммерчески крепкие, с неплохим потенциалом ценового роста.

Наши «тяжеловесы»: Верещагин и Нестеров

В «супертяжелом весе» формально конкурирующие аукционные дома выставят по одной картине на религиозную тему. Каждый из этих холстов способен обеспечить сборы на уровне более 5 миллионов долларов. Что, по прогнозам D, и произойдет. Обе вещи хоть и не бесспорного значения, но уж однозначно важнее пятимиллионной пасторали Сомова, которая удерживает ценовой рекорд для русского искусства с прошлого года. И смею предположить, что мало кто расстроится, если такой «рекорд» будет побит как можно скорее.

«Стена Соломона» (1884–1885) кисти Василия Верещагина — самого известного среди пяти художников-однофамильцев, автора знаменитого «Апофеоза войны», с недавних пор хорошо знакома миллионам телезрителей. В марте это полотно привозили на показ в Третьяковскую галерею с пафосом «последней гастроли»: что-то вроде взгляните на шедевр в последний раз, перед тем как он будет похоронен в частном собрании. И традиционный намек: Где вы, меценаты? В музеях страны картин «палестинской серии» Верещагина нет...

У работ замечательного русского художника, кавалера Георгиевского креста, написанных в Париже после посещения Палестины, в свое время судьба не сложилась. Кроме живописных этнографических работ, художник написал небольшой «евангельский цикл», сцены из жизни Иисуса Христа и Святого семейства. После первых показов в Европе стало ясно, что церковь и часть публики восприняли эти картины как вызов. По представлениям того времени евангельские персонажи были изображены слишком приземленно и суетно, как обычные люди, совершенно не канонически, то есть в целом неподобающим образом. После показа в Вене в 1885 году католическая церковь вышла с инициативой запрета выставки Верещагина. Тогда сошлись на том, что из экспозиции убрали наиболее спорные вещи, а оставшиеся работы продолжили свое турне по европейским столицам. В России, где уже были наслышаны о скандале вокруг выставки, власти успели подготовиться: показ «евангельского цикла» был официально запрещен, изъятию подверглись даже фоторепродукции. Свой долгожданный покой «палестинская серия» обрела в 1891 году. После турне по городам Америки 110 картин Верещагина были проданы с аукциона в Нью-Йорке за 84 тысячи долларов. Причем известно, что за «Стену Соломона» было заплачено 2,5 тысячи долларов. Рискну предположить, что в пересчете по покупательной способности эта сумма субъективно соответствует современным 50 тысячам долларов. Позже владелица картины передала ее в калифорнийский Художественный музей Беркли. На торги картина была выставлена как «непрофильный актив» для музея, специализирующегося на современном искусстве.

Эксперты отмечают, что «Стена Соломона» — вещь действительно музейного уровня. Если она попадет в частную коллекцию, то для владельца первой проблемой станет ее размер — два на полтора метра. Кроме того, работа эта не сказать чтобы очень декоративна (еще один фактор, работающий для нее не в плюс): одно дело — задержать взгляд на такой вещи при музейном посещении, а другое — смотреть на Стену плача каждый день. Тем не менее 5 миллионов долларов — цифра вполне реалистичная. Учитывая возможности для формирования нужного общественного резонанса, цена за эту работу может взлететь очень высоко. Вероятно, на итоговую цену картины будут давить многие косвенные факторы, включая результат торгов для работы Нестерова, который станет известен днем ранее.

Что можно сказать о топ-лоте Sothebys — метровом холсте Михаила Нестерова 1922 года «Видение будущему Святому Сергию»? Как минимум то, что за последние несколько лет это уже не первая авторская вариация знаменитого шедевра русского символизма, выставляемая на торги.

С первого взгляда понятно, что перед нами уменьшенное в размере авторское повторение «Видения отроку Варфоломею» 1890 года — пожалуй, главного произведения Нестерова, купленного Павлом Третьяковым для своего собрания. Разница в названии не должна вводить в заблуждение: Варфоломей, сын ростовских бояр Кирилла и Марии, был наречен именем Сергия при постриге в иноческий чин. Это будущий знаменитый преподобный Сергий Радонежский, духовный наставник Дмитрия Донского, содействовавший

объединению князей перед Куликовской битвой, великий подвижник и чудотворец, один из самых почитаемых православных святых. А сюжет картины — чудесная встреча юного Варфоломея с ангелом в иноческом образе, который благословил отрока и даровал ему книжное вразумение (способности к овладению грамотой).

Представленный на торги метровый вариант «Видения…»1 примерно в два раза меньше масштабного холста из Третьяковки. Нестеров не стал экспериментировать с композицией2, а практически в точности повторил свой шедевр. Это очевидно после визуального сравнения даже деталей заднего плана. Совпадает почти все, вплоть до символической сосенки у ног отрока, посланного на поиск лошадей. Для коллекционера оба фактора (размер и совпадение темы) являются преимуществами.

Работа была написана спустя 32 года после завершения оригинальной версии. Считается, что Нестеров специально выполнил ее к выставке-продаже в американском Бруклинском музее 1922 года, что было одним из редких «экспортных вариантов» для религиозной темы в искусстве и возможностью для художников старой закалки, оставшихся в России после революции, хоть что-то заработать. По прогнозу D, ожидать спокойных торгов по этой работе нельзя. Предполагаемый результат — 5 миллионов долларов, значительно выше эстимейта. И скорее всего, даже эта оценка чрезмерно консервативна и аукционные страсти могут поднять цену куда выше прогнозной планки. Одним из объективных факторов такого подъема следует считать существование ограниченного числа авторских повторений, а тут речь идет едва ли не о самом удачном из них (уж точно лучше «шаляпинского»).

Модерн и авангард «русских» торгов

Борис Григорьев

Субъективно, на этот раз сильнее выглядит подбор лотов на торгах Sothebys. Впрочем, этот перевес над Christies нельзя назвать значительным.

К числу «хайлайтов» предстоящих торгов можно причислить сразу несколько работ русского модерниста-новатора Бориса Григорьева. На исполинском, шириной более трех метров, панно «Ревизор», созданном, вероятно, в 1935 году, изображен узнаваемый ряд гоголевских персонажей в не менее узнаваемом портретном стиле Григорьева. Судя по аукционному каталогу, первое упоминание об этой работе относится к 1935 году, когда она была вывешена в экспозиции персональной выставки художника в США. Там же панно, очевидно, и было написано. В публикациях того времени работа оценивалась как близкая по своей эстетике к знаменитому циклу «Лики России», который Григорьев выполнил в 1920-е годы во Франции. У холста много преимуществ: он выполнен в хорошо узнаваемой манере, на вечную для России тему, с хорошей передачей характеров. Но решению главного вопроса — сколько такая вещь может стоить? — добавляет неопределенности ее трехметровый размер. Кто согласится занять лицами чиновников всю стену? Прогноз D для столь экзотического формата в итоге осторожный — в пределах эстимейта, около одного миллиона долларов.

За один удар молотка до «Ревизора» будет продаваться портрет работы Григорьева «Рыбак» 1920-х годов. У него с формальными параметрами все хорошо: коммерческий размер, профессиональная техника, узнаваемая манера, довольно ценный период, высокая декоративность. Проблема одна — мужские портреты продаются гораздо хуже женских. Даже у Григорьева, на портретах которого женские лица обычно лишены тонкости и изящества черт. Поэтому прогноз для «Рыбака» — 500 тысяч долларов, в пределах эстимейта.

Среди всех лотов Бориса Григорьева самая интересная вещь будет в стринге Christies — «Русская крестьянка». Это удивительная по качеству работа, соответствующая уровню самых значительных произведений художника. Именно такой Григорьев является наиболее ценным. Но тут проблема — техника. «Русская крестьянка» — это, к сожалению, графика, значительно уступающая в цене живописи. Поэтому прогноз D — 200 тысяч долларов.

«Мир искусства»

Несколькими интересными работами смогут пополнить свои собрания коллекционеры произведений художников, связанных с объединением «Мир искусства». Среднеразмерная гуашь Александра Бенуа с эскизом театрального занавеса, по прогнозам D, уйдет с превышением эстимейта — ближе к 90 тысячам долларов. Рисунок достаточно декоративный, и это повышает его ликвидность.

Примерно то же можно сказать и о графическом листе Льва Бакста «Юдифь с головой Олоферна», который будет продаваться чуть позже, уже на Christies. Прогноз D — продажа по меньшей мере по нижней границе эстимейта, примерно за 100 тысяч долларов. Графика графикой, но работы Бакста стоят дорого.

Творчество Роберта Фалька на Sothebys представлено работой «Натюрморт с бюстом и африканской статуэткой». Эстимейт 600–800 тысяч долларов достаточно большой для поздней живописи Фалька, а еще недавно он считался бы сильно завышенным. С другой стороны, цены на произведения этого значительного художника быстро растут, а выход в прошлом году каталога-резоне живописных работ Фалька еще сильнее подхлестнул эту динамику. По мнению D, вполне вероятно, что натюрморт будет продан по нижней границе эстимейта — примерно за 600 тысяч долларов.

Метровый очень декоративный холст «Любовники в поле» Сергея Судейкина, по прогнозу D, будет куплен почти с трехкратным превышением эстимейта — например, за 350 тысяч долларов.

Такой же прогноз — 350 тысяч долларов — для темперы «Гилгитский путь» Николая Рериха. Работ Рериха сопоставимого класса на предстоящих торгах будет довольно много, но «Гилгитский путь» из них самая декоративная. Особняком в этом ряду стоит лишь рериховский эскиз декорации для оперы Н. А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» под названием «Дворец города Леденца». Темпера не маленького размера, в достаточно завершенном по эскизным меркам исполнении и на русскую мифологическую тему, куда более близкую по восприятию, чем пакистанские горы. К тому же 1919 год, хотя как раз в случае с Рерихом это не очень и важно. Прогноз D: в границах эстимейта. 100 тысяч долларов для такой работы тоже деньги немалые. Обе упомянутые работы Рериха будут на торгах Christies.

Александра Экстер

На Sothebys же инвесторам стоит обратить внимание на две работы «амазонки авангарда» Александры Экстер. Среднеразмерный холст «Две танцовщицы» 1924 года, по мнению экспертов, очень хорош с декоративной точки зрения, характерен для Экстер, включает ее новаторские приемы; к тому же он соответствует базовым коммерческим параметрам и не вызывает сомнений в подлинности. Консервативный прогноз D: 150 тысяч долларов.

Картон «Эскиз костюма Ромео» при хорошем качестве заявлен со странным эстимейтом — 300–400 тысяч долларов. Вероятно, хозяин не очень хочет с ним расставаться, так как, по мнению D, предел разумной цены для этой работы — 200 тысяч долларов. Нижний эстимейт в 300 тысяч долларов в целом говорит о том, что резервная (минимально приемлемая для владельца) цена существенно выше разумной рыночной. Другими словами, прогноз D состоит в том, что эта работа не будет продана.

Шестидесятники: обычные и не очень

«Другое искусство», русский послевоенный модернизм в этот раз будет представлен на Sothebys работами за редким исключением слишком обычными. Конкретные претензии к ним предъявить сложно. Вот как сформулировать, что вещь без изюминки? Что похожие были уже не раз? Что тема не самая лучшая? Вот, наверное, в том и недостаток, что вещи собрались эмоционально «промежуточные», типовые — уже не слабые, уже дорогие, но тем не менее крепко застрявшие от уровня шедевра даже не в полушаге, а в двух-трех столь необходимых шагах.

«Бани» 1966 года Оскара Рабина: холст, масло, метровый размер, эстимейт до 90 тысяч долларов. Казалось бы, совсем недавно работы сопоставимого класса стоили 25–30 тысяч долларов. Сегодня мы даем прогноз 150 тысяч долларов, а с учетом проходящей в Москве выставки «Семья Рабиных» результат может быть сколь угодно высоким.

1966 год Владимира Немухина — период узнаваемых характерных монохромных «пасьянсов» и «карточных столов». В прошлом году «Незаконченный пасьянс» из этой серии был продан за 240 тысяч долларов. Но, скорее всего, чтобы такому результату стать типовым, должен пройти еще год-два. Пока же для холста «Карточный стол номер 3» D ставит прогноз 120 тысяч долларов.

Работе Олега Целкова «Композиция с виноградом, грушей, сливой и стрекозой» не хватает главной узнаваемой темы — личины человека-мутанта. Мысленно она дорисовывается, но, пожалуй, лучше бы было пожертвовать частью фруктов. Прогноз D — 90 тысяч долларов, по верхней границе не очень высокого эстимейта, учитывая, что работы Целкова сегодня способны стоить и 200 тысяч долларов.

«Газеты» 1967 года — единственная на торгах картина «метафизика» Владимира Вейсберга — выполнена в узнаваемой исчезающей манере. Художник ценный, любимец коллекционеров и инвесторов. Техника, размер — все бы хорошо. Да вот только сюжет не тот. Не обнаженная, не натюрморт, а мятые газеты. И все равно картина будет продана, по мнению D, выше эстимейта — примерно по цене 140 тысяч долларов.

«Крепость главы» Михаила Шварцмана оценена экспертами в диапазоне 80–120 тысяч долларов. Метровая узнаваемая геометрическая иература, по мнению D, будет продана значительно дороже — скажем, за 210 тысяч долларов. Вещь для творчества художника рядовая, но и рядовые вещи Шварцмана сегодня стоят так дорого. Времена, когда их можно было удачно купить за 60–80 тысяч долларов, кончились совсем недавно и очень неожиданно. Для резкого роста хватило пары очень удачных торгов на Sothebys.

Самыми интересными работами в стринге шестидесятников на Sothebys D считает три лота. Первая — «Композиция 57» Евгения Рухина. Эта вещь чуть слабее, чем сенсация предыдущего «русского современного» Sothebys, но вполне сопоставима с ней по качеству. Прогноз D для «Композиции 57» — не менее 150 тысяч долларов. И даже так это будет удачной покупкой.

Очень хорошая небольшая графика Владимира Янкилевского «Портрет молодого человека» имеет завышенный эстимейт, способный отпугнуть даже тех коллекционеров и инвесторов, которые давно разглядели уровень новаторства этого по-прежнему недооцененного художника. Тем не менее, по мнению D, результат на уровне 35 тысяч долларов вполне возможен.

И наконец, редким украшением предстоящих торгов Sothebys D считает лот 529 — коллекцию из пяти бронзовых скульптур Вадима Сидура. Скульптор-новатор, график, живописец не часто упоминается в коммерческой обойме «первых имен» шестидесятников. Тем не менее это фигура в русском послевоенном искусстве более чем значительная. Уже в 1960-е годы Вадим Сидур выработал самостоятельный, очень узнаваемый пластический стиль в скульптуре и графике. Магистральными в творчестве фронтовика-инвалида стали идеи гуманизма, добра, ценности человеческой жизни, торжества любви. Самыми известными его работами являются монументы «Памятник погибшим от насилия» в немецком Касселе и «Треблинка» в Западном Берлине — в память о жертвах одноименного концлагеря.

Впрочем, аукционная коллекция скульптур не содержит особой гуманистической патетики. Эти фигуры вполне интерьерные, домашние, больше способствующие мыслям о любви и красоте. Они просто очень хороши и, если честно, не особо нуждаются в поиске подтекста и основ замысла.