Искусство

Материал подготовил Владимир Богданов, vladbog@compress.ru

Как сбылись прогнозы на Sothebys

Не так давно D опубликовал ценовые прогнозы на торги Sothebys 12 июня 2007 года1. И в который раз справился с ними неплохо. Рынок чувствует себя спокойно, и без сезонного ажиотажа цены становятся более предсказуемыми. Вот несколько наиболее удачных примеров коммерческого «провидения».

Натюрморт «Амфоры в блюде на опоре» кисти Дмитрия Краснопевцева эксперты оценили в 60–80 тысяч фунтов, D предсказал 110 тысяч фунтов, а по факту получилось 108 тысяч фунтов. Примерно то же с «Обнаженной» Владимира Вейсберга.

Эстимейт — 80–120 тысяч фунтов, прогноз D — 120 тысяч фунтов, фактический результат — 108 тысяч фунтов. Близко.

Олег Целков, «Пять масок». Оценку экспертов аукционного дома D справедливо посчитал консервативной. 60–80 тысяч фунтов за яркий двухметровый холст шестидесятника, работы которого находятся в основной экспозиции Третьяковки? D предположил, что дойдет до 140 тысяч фунтов, а в реальности получилось 132 тысячи фунтов.

И наконец, заключительный пример — абстрактная композиция Евгения Рухина 1971 года. Эстимейт — 25–35 тысяч фунтов, прогноз D — 70 тысяч фунтов, фактически работа была продана за 66 тысяч фунтов. Более 130 тысяч долларов — это теперь сложившийся диапазон для работ Рухина. Правда, конкретная композиция весьма незаурядна: внедренные объекты, «густой» коллаж, яркое контрастное цветовое включение — все, что особенно ценится в самобытных абстракциях этого художника.

Перечисленные выше приобретения — примеры покупок по справедливым ценам. Или, что точнее, справедливо высоким. Другими словами, продать их на второй день за большие или те же деньги будет непросто. Очередь не выстроится. То есть в случае чисто инвестиционной покупки для успеха придется выждать некоторое время.

А вот из откровенно выгодных покупок по списку «хайлайтов» D можно выделить по меньшей мере одну. Метровую композицию «Игрок» Владимира Немухина D в мае назвал серьезно недооцененной. Тогда мы отметили и удачный размер, и фирменную тему, и необычную интересную динамику, переданную через движение рук над столом. Тогда уже было очевидно, что заявленный экспертами дома верхний эстимейт 35 тысяч фунтов для такой работы неоправданно низок — если только нет цели подразнить потенциальных покупателей. Прогноз D разумной цены для этой вещи составил 90 тысяч фунтов. По факту получилось 57,6 тысячи фунтов, с чем можно только поздравить нового владельца.

В стринге искусства первой половины ХХ века наш ценовой прогноз для «хайлайтов» оказался значительно менее точным. На удивление, продался «уткнувшийся самолет» Наталии Гончаровой — картина «Цветущие деревья» 1911 года. Год ценного периода, стиль узнаваем, но в декоративной части ничего выдающегося нет. Наш прогноз был «не продано» по причине завышенного эстимейта — 500–700 тысяч фунтов. Ан нет, продалась за 580 тысяч фунтов, больше миллиона в долларах. Впрочем, D по-прежнему считает, что такое приобретение трудно назвать выгодным.

«Святую Варвару» Михаила Нестерова мы тоже не хвалили. Сомнения вызывали ощущение незавершенности и слабая декоративная составляющая. Но имя и характерный сюжет позволяли надеяться на цену в пределах эстимейта — 280 тысяч фунтов. Не получилось, вещь осталась непроданной.

Неоправданно высокой D называл экспертную цену и для пейзажа «Деревья» 1919 года кисти Петра Кончаловского. Не 400–600 тысяч фунтов, а в лучшем случае 350 или «не продано». Так и получилось: не продано.

А вот крошечный рисунок Павла Филонова, редкий по определению и, без сомнений, подлинный, продали за 90 тысяч фунтов. D предполагал, что будет 100 тысяч фунтов, но все-таки не 50–70 тысяч фунтов, как было заявлено в эстимейте.

Самой дорогой работой торгов, на удивление, стал неопримитивистский «Натюрморт с кувшином и иконой» 1910–1912 гг. Михаила Ларионова. 1,3-метровый холст продали примерно за 4,5 миллиона долларов. По мнению D, конкретная работа по качеству так себе. Даже очень сильно так себе. А деньги, напротив, весьма и весьма значительные. Инвестиционной логики в этой покупке D не видит, как, впрочем, не находит и других рациональных объяснений. Бывают факты, на которых лучше не строить логику...

А вот противоположный пример. Картина Бориса Кустодиева «Пикник» 1920 года — большой декоративный холст признанного мирискусника — собрала кассу в 2,5 миллиона долларов. И вроде уже советская власть на дворе, и тема непривычная: нет ярмарочных красок и пышущих здоровьем купчих... Тем не менее в среде опытных коллекционеров сложилось мнение, что продана была одна из лучших работ Бориса Кустодиева. И 1,25 миллиона фунтов для этого холста — цена скорее удивительно низкая.

К каким-то глобальным выводам июньские торги Sothebys не располагают. Аукцион можно скорее назвать проходным, промежуточным. Разве что шестидесятники положили в актив еще одну порцию аукционной статистики, а общий уровень цен на послевоенное искусство поднялся еще на полступеньки. Ни «выстрелов», ни сенсаций, ни прорывов. А может, лучше никаких сенсаций, чем «сюрпризы», подобные Сомову на Christies?

Источник: www.sothebys.com

Рекорд для русского искусства

Собственно, есть три новости. Две хорошие и одна плохая. Первая хорошая: установлен новый рекорд для русской живописи. Вторая хорошая новость: с первого места наконец-то смещена сомнительная по своим художественным достоинствам «Русская пастораль» (1922) Константина Сомова, проданная в ноябре 2006 года на Christies за 2,6 миллиона фунтов при эстимейте 200 тысяч фунтов. А плохая новость та, что пастораль Сомова смещена другой, по сути, пасторалью — и опять же Сомова. Только выглядит новый рекордсмен более убедительно и называется «Радуга» (1927). Да и стоит 3,7 миллиона фунтов при эстимейте 400–600 тысяч фунтов. В пересчете на доллары — 7,3 миллиона. За эти деньги можно купить массу крепких работ художников мирового значения. Словом, странности продолжаются.

Не поймите D превратно: против Сомова предубеждений никаких особо нет. Заслуженный мирискусник, ученик мастерской Репина, заметная фигура в русском искусстве, особенно в его европейски-романтической ветви. Сомовская «Дама в голубом платье» (1897–1900) из Третьяковской галереи — каноническая вещь для русского символизма. Она смотрит со страниц большинства хрестоматий по истории русского искусства. Там же, в Третьяковке, находится одноименная «Радуга», 1908 года, у которой с предметом нашего рассказа нет ничего общего. Словом, проблем со значением, признанием и другим «респектом» в отношении художника нет. Просто странно, что именно Сомов и именно с вещами, не подходящими для рекордов. Субъективно? Скорее интуитивно.

Легко проверить. Разве не было бы странным, если бы самой дорогой картиной импрессионистов в результате специализированных торгов был признан пейзаж Эдгара Дега с лошадьми и скачками? А что, плохой художник? Да нет, хороший. Просто кроме Дега был еще Клод Моне, а кроме лошадей у Дега были еще куда более удачные танцовщицы…

Так и с Сомовым. Претензия только одна: теперь для побития очередного «рекорда» Сомова понадобится куда больше денег, в связи с чем этот момент может настать не очень скоро. Особенно на фоне дефицита шедевров.

Словом, для поднятия настроения D предлагает рассуждать по-другому. Рекорд для русской живописи — категория эффектная, но натянутая. Ведь имеются в виду максимальные цены, установленные для картин русских художников на тематических русских торгах. И понятно, что на русских торгах нет холстов Казимира Малевича за 15,5 миллиона долларов (Супрематическая композиция. 1919–1920. Аукцион Philips. 11 мая 2000 года). Нет полотен Марка Шагала за 14 миллионов долларов (Большой цирк. 1956. Аукцион Sothebys. 8 мая 2007 года). Нет работ Кандинского, Явленского, Сутина — новаторов, для которых отметка в 7 миллионов долларов — обычное дело. Просто они продаются в рамках других аукционов (тех же «Импрессионистов и модернистов»), а их мировое значение как-то отводит вопрос происхождения на второй план.

Вообще же, если смотреть объективно, по номинальным цифрам аукционных торгов, то самой дорогой работой русского художника является картина Василия Кандинского «Фуга», проданная за 22,99 миллиона долларов (19 миллионов долларов без комиссии). Знаете вещь дороже? То-то. А Марк Ротко не в счет.

Источники: www.artprice.com; www.skatepress.com; www.bloomberg.com; www.christies.com; www.antiqvaria.com

Череп от Херста за 100 миллионов

Инкрустированный череп «За любовь Господа» (For the Love of God) при всей своей исключительности не претендует на роль поворотного произведения в современном искусстве. Встать в один ряд с акулой в формалине ему тоже вряд ли суждено. Тем не менее пусть не в сфере искусства, но одно потрясение он уже спровоцировал. Пущенные на отливку основания два килограмма платины в мировом масштабе не объем. Зато работу над новым проектом Херста здорово «почувствовал» глобальный рынок бриллиантов. Закупка в сжатые сроки 8 601 бриллианта лучшего качества (чистоты VVS — very very slightly included) общим весом 1 106,18 карата взвинтила цены поставщиков. Для сравнения: в короне Британской империи камней в три раза меньше. Задача закупщиков осложнялась тем, что бриллианты должны были быть «этичного происхождения». Звучит-то как! Смысл в том, что будущему покупателю скульптуры будет выдан сертификат, в котором подтверждается факт «чистой» родословной исходных алмазов, добытых не в зонах африканских конфликтов. Это требование специальной резолюции ООН, хоть и не сильно убедительное. Ибо где там, в той Африке, стабильность? Жемчужиной скульптурной композиции стал розовый бриллиант весом 52,40 карата — редкий и, по ряду оценок, очень красивый камень, которому присвоили собственное название — Skull Star Diamond — «Звезда черепа». К слову, «Звезда» эта действительно горит во лбу. В английской прессе встречаются сообщения, что розовый алмаз был добыт в Анголе, но в официальных источниках это не комментируется.

Череп-прототип тоже приобретен легально в магазине исторических артефактов. Он принадлежал 35-летнему европейцу, умершему в 1700-х годах.

Херст в этом проекте участвовал замыслом и финансами. Оценочная себестоимость скульптуры с учетом драгоценных материалов составила 12 миллионов фунтов, или 24 миллиона долларов. Закупки и работы финансировали сам художник и его дилер Джей Джоплин. Непосредственное воплощение скульптуры и инкрустация были поручены известной лондонской ювелирной фирме Bentley & Skinner (www.bentley-skinner.co.uk), поставщику двора Ее Королевского Величества. Мастера работали 18 месяцев и покрыли бриллиантами даже не видимые зрителю части черепа.

В общем, все самое дорогое, самое престижное, самое модное. При этом вещь выглядит прилично и идея понятна — символ смерти, окруженный символами dolche vita, противопоставление, иррациональное торжество жизни. Углубляться смысла нет: все будет «разжевано» в специально выпущенной книге об этой скульптуре. Но главный PR черепа Херста — это его цена. Точнее, его четыре цены. 50 миллионов фунтов — 100 миллионов долларов. Для сравнения: 100 миллионов долларов — это в четыре раза больше, чем размороженный вклад Северной Кореи в банке Макао, возвращение которого стало условием прекращения ядерной программы Пхеньяна. А еще за 100 миллионов долларов можно построить торгово-развлекательный комплекс класса «Меги» в московском регионе или жилой квартал примерно на 3 000 квартир.

Скульптура «За Любовь Господа» стала главным событием июньской выставки «Сверх веры» (Beyond Belief) в престижной лондонской галерее White Cube (www.whitecube.com). Экспозиция будет доступна до 7 июля. Доступ к самому черепу для массового зрителя затруднен (в режиме онлайн-бронирования билетов уже нет), зато остальные экспонаты вполне доступны.

А посмотреть там есть на что. В частности, Херст вернулся к своей любимой формальдегидной теме. Акулу теперь можно не просто посмотреть со стороны, но и пройти сквозь нее. Инсталляция «Разъясненная смерть» (Death Explained), задуманная в набросках еще в 1991 году, представляет собой два резервуара с коридором между ними. В каждом — половина акулы: ни в профиль, ни анфас, а, так сказать, вдоль. Получить остальные разъяснения можно, пройдя по коридору. Актуальное искусство — не для слабонервных.

Возвращаясь к черепу. Уже известно, что со спросом проблем не будет. К середине июня как минимум три богача проявили интерес к покупке. Может, еще и серию кастов придется доделывать, чтобы удовлетворить всех желающих. Кстати, сериаграфии — метровые фотоплакаты с бриллиантовым черепом — уже продаются. Но, что бы ни было, конкретная скульптура останется уникальной по определению: одинаковых бриллиантов не сыскать.

А что касается обычной искусствоведческой критики… Так от иконы брит-арта она давно отскакивает как от стенки горох. В конце концов, в этой штуке не больше китча, чем в любой другой дизайнерской «ювелирке» — кулонах Tiffany или слониках Dali на птичьих лапках… Весь вопрос в цене.

42-летний Дэмьен Херст сегодня снова испытывает прилив творческих сил. Только за 2 месяца этого года ценовой индекс его работ вырос на 12 %, по данным artprice.com. По тем же оценкам, условно 100 долларов, инвестированные в работы художника, за 10 лет превратились в 581 доллар.

Источники: www.ft.com; news.independent.co.uk; www.bentley-skinner.co.uk; www.guardian.co.uk; www.whitecube.com