Искусство

Нам уже не раз приходилось писать о всевозрастающей популярности искусства советского периода на современном антик-рынке. Устраиваются выставки, открываются новые имена, растут цены на международных аукционах. О проблемах и специфике этого сегмента антикварного рынка мы говорили с коллекционером искусства советского периода Еленой Зениной.

– Елена, расскажите о своей коллекции, из чего она состоит; как начиналась ваша собирательская деятельность.

– Собирать коллекцию я начала более 10 лет назад. И начала с фарфора. Надо сказать, что самая первая фигурка – работа Малышевой «На парад» – была подарена мне папой в ранней юности. Но интерес к советскому фарфору, желание как можно больше узнать о нем, появились позже. Пришли другие работы, я увлеклась фарфором и стала собирать его. Мне очень повезло – в начале 90-х советское искусство не пользовалось интересом, наши соотечественники его не покупали. Некоторые вещи, которые я приобрела тогда, например, редкие фигуры Данько, просто стояли в одной из галерей Дома художника. Так постепенно стала складываться коллекция. А дальше уж фарфор повлек за собой интерес к живописи советского периода. Оказалось, это взаимосвязано. Причем меня всегда интересовали не только «первые имена», но и художники, чье творчество по разным причинам не было широко известно. При этом я хочу отметить, что работы этих художников выполнены на высочайшем профессиональном уровне, и зачастую не уступают произведениям более именитых мастеров.

В моей коллекции нашла свое место и советская бронза таких известных мастеров, как Янсон-Манизер, Вучетич. Изначально у меня возник интерес к русской дореволюционной бронзе – была очень хорошая подборка работ Лансере, Грачева, Обера и других скульпторов. А потом и в этой области мой интерес постепенно сместился в сторону советского периода. Удивительно – советская скульптура порой была очень схожа с западной. Как ни странно, в произведениях наших художников можно увидеть отголоски таких считавшихся «буржуазными» стилей, как ар деко и модерн.

Получается, что в моей коллекции все дополняет друг друга – фарфор живет вместе с живописью и бронзой, и формируется интересный ряд, с разных сторон отражающий время, эпоху.

– Но помимо интереса эстетического, наверное, присутствует и коммерческий интерес – ведь сейчас советский период очень популярен, цены растут, это выгодное вложение капитала.

– Я считаю, что надо четко разделять бизнес и коллекционирование. Это совершенно разные вещи. Если ты начинаешь собирать коллекцию для того, чтобы изначально вложить деньги и потом ее продать, это уже не коллекционирование, а бизнес. То есть когда человек коллекционирует – это мое личное, субъективное, мнение, – он никогда не думает о том, что его конечная цель – продажа коллекции и, как следствие, получение прибыли. Коллекционирование – это страсть. Человек не думает о том, сколько это стоит: бывает так, что коллекционер осознанно покупает вещь только потому, что она нужна ему в собрание, он хочет именно ее, хотя реально и переплачивает в 2–3 раза. Позвоните коллекционеру в 2 часа ночи, и он бросит все и поедет с одного конца Москвы на другой за предметом своей страсти. Хотя, конечно, верно, что человек должен создавать свою коллекцию осмысленно. Сейчас для этого часто приглашают специалистов-искусствоведов. И опять-таки я считаю, что приглашенные искусствоведы должны просчитывать все не только с точки зрения вложения денег, а в первую очередь с точки зрения целостности коллекции. Но у меня другой подход, я коллекционирую для души, не создаю музей, а формирую коллекцию для себя и вокруг себя. Среди предметов своей коллекции я живу. Я их меняю, ставлю то на одно место, то на другое, можно сказать, что я с ними играю, живу в этом волшебном мире, и это доставляет мне огромную радость.

Коллекционирование – это действительно страсть, это образ жизни и мышления. Мне кажется, искусству коллекционирования нельзя научиться ни в одном учебном заведении. Помогает только опыт, который приходит с годами. Старые коллекционеры видели вещь сразу, без экспертиз, картину – по почерку художника, фарфор, к примеру, XVIII века, по массе и другим отличительным признакам. Коллекционер – сам себе эксперт. Когда пропускаешь вещи через себя, через свои финансовые вложения, по-другому включается голова.

– Елена, вы говорите, что, собирая, создаете особую среду вокруг себя, а не музей. А как вы относитесь к частным музеям, которые открывают сами коллекционеры, чтобы выставить свои собрания?

– Я отношусь к этому очень положительно. Ведь все наши музеи – возьмите Третьяковскую галерею, Эрмитаж – изначально формировались как частные коллекции. Если бы я имела возможность, я бы тоже это сделала. Это сложно в финансовом отношении, да и трудно найти сподвижников, к сожалению, сейчас энтузиастов не так много. Поскольку у меня нет возможности открыть музей, я с удовольствием занимаюсь выставочными проектами. У меня такое правило: я никогда не делаю выставки-продажи, – ведь можно просто собрать работы из нескольких галерей, выставить для продажи, и все. Я за проекты – за то, чтобы взять определенную тему и через нее раскрыть художника, скульптора, фарфориста. Это очень интересно. Интересно, когда художник не-известен широким кругам, а люди приходят, смотрят, восхищаются – вот надо же, мы даже и не знали, что есть такой художник. Очень приятно было, когда я делала выставку Порфирия Лебедева, и посмотреть ее приезжали его внуки, правнуки, в том числе из Америки, и они даже не знали, что у них такой дед. Да, знали, что художник, но не подозревали, что такого высокого уровня.

– А кто еще из художников представлен в вашей коллекции?

– Я уже сказала, что собираю не только художников первого ряда, хотя у меня есть и эти имена – Дейнека, Самохвалов, Пименов. К сожалению, практически все значимые работы известных художников были приобретены государством или подарены музеям. Найти на антикварном рынке картину музейного уровня – большая удача. И поэтому меня очень заинтересовали художники, которые работали в тот же период, но в силу особых обстоятельств их имена были на тот момент не на слуху. В результате открылся целый ряд интересных мастеров. Я уже говорила о П.Лебедеве. То же самое было с выставкой работ Сергея Пичугина. Время от времени его работы всплывали на рынке, но в таком объеме разные грани его творчества показывались впервые. И я считаю, что за такими художниками будущее. Некоторые были политизированы, естественно, их заставляла жизнь работать в определенном русле. А художники, которые не попали в «первый ряд», могли творить по своему усмотрению. Меня как раз интересуют те художники, которые писали не на политическую тему.

– Сейчас искусство советского периода на пике моды. Вам как коллекционеру это, наверное, должно быть приятно?

– Это счастье, что сейчас наступил такой период, что мы начали заниматься этим искусством, что стали открываться галереи. К сожалению, многие выдающиеся произведения советского искусства вывезены за границу. Как ни дико это звучит, произведения живописи разрушались из-за неправильного хранения в мастерских художников, фарфоровые фигурки выбрасывались как «проявление мещанства», а бронзовые скульптуры переплавляли. Что имеем, не храним… Счастье, что сейчас это искусство начали собирать, оберегать, покупать. Ведь это уникальный пласт нашей и мировой истории, нашего искусства. А что касается моды – на соцреализм, на советский фарфор – это неправильная постановка вопроса. Мода приходит и уходит, а настоящее искусство – вечно. Сейчас, любуясь произведениями искусства советской эпохи, люди видят не памятники ушедшего государства, а замечательные картины и скульптуры, которые спустя многие годы будут радовать настоящих ценителей.

Конечно, сейчас коллекционировать стало тяжелее – и вещей мало, и на рынке много игроков, которые могут платить любые деньги, иногда существенно завышая стоимость. В этом отношении популярность советского искусства не на руку коллекционерам. Хотя появляется надежда на то, что больше произведений сохранится.