Культура

Современные выставки, циклы и даже единичные опыты фотографии почти всегда концептуальны. Фотография как искусство вынужденного реализма, казалось бы, обречена на подчинение концептуальным идеям и жестким кураторским проектам. Однако выставка «Фотографическая история. 1840–1950. Из фондов РГАЛИ», открывшаяся в Московском музее современного искусства, возвращает фотографии ее простое и полузабытое предназначение – быть «изобразительным документом».

«Изобразительный документ» – это профессиональный термин. Есть такая профессия – документы хранить. При этом документ – это не обязательно письменный текст, это может быть и живопись, и графика, и фотография. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ) образован из более чем 3000 тщательно описанных фондов. На самом деле хранят, конечно, не бумажки и картинки. Хранят, а изредка и экспонируют культурную память.

Каждый фонд – это своего рода культурный концентрат, продукт жизнедеятельности культуры и истории, по которому об этой культуре и об этой истории только и можно судить. Концентрат биографии (личный фонд) или концентрат социального явления (фонд культурных институций, например, министерств культуры СССР). Выставка «Фотографическая история…» состоит из 300 изобразительных документов. Эти документы не объединяет ни авторство, ни тематика, ни техника. Их единственное общее свойство – непрерывность географического и исторического пространства, свидетельством о котором эти фотографии и являются.

Пространство 1840–1950 неоднородно. В нем происходят разномасштабные и не соотносящиеся друг с другом события. В нем отсутствует какой-либо, даже формальный знаменатель. Не стоит поддаваться и искушению свести представленные фотографии к одной, пусть даже очень красивой идее. Возникновение в России профессиональной фотографии отмечено поиском свода правил и объектов изображения. Виды улочек и церквушек сменяются первыми портретными снимками. Образы европейских городов и площадей – жанровыми сценками. Совершенно другое событие – популярность театра и наращивание театрального радикализма. В этом контексте появляются «Портрет Мейерхольда с газетой» (он читает «Рабочую правду», в то время как рабочий чистит ему ботинки), непарадный портрет Зинаиды Райх, творческая группа оперы «Победы над солнцем» и будни агитационного театра «Синяя блуза». История авангарда и фотоавангард – еще одна примета времени. Эль Лисицкий создает «Беспредметные композиции» и знаменитый «Небоскреб», Александр Родченко придумывает коллажи для «Зауми» Алексея Крученых, а Ласло Мохоли-Наль адресует Эйзенштейну фотограмму с автопортретом. Но авангардистские эксперименты растворяются в складках большой истории; фотография начинает приравниваться к иллюстрации, а образ совпадать со словом (стоит привести одно из названий: «Образцовая школа – десятилетка в г. Элиста Калмыцкой АССР. Рокчинский Гаря к Пушкинским дням нарисовал портрет Пушкина взрослого, в детстве, в саду, в Крыму и другие»).

Выставка в ММСИ – тот редкий случай, когда отсутствие концепции гарантирует успех. Определенная случайность и всеядность в подборе фотографий создают ту естественную историю, которая не равна ни истории фотографии, ни истории страны. «Фотографическая история» – это история образов, которые рождаются и погибают в той жизни, что так хорошо нам знакома. Это ведь история и нашей жизни.