Елена Шмыгина

Письмо

«Милая, дорогая Аглая Николаевна!» - высветился на мониторе текст, - «С первого мгновения нашего знакомства Вы стали для меня примером мудрости, любви и великодуш...»

Раздавшийся щелчок забрал с собой выстраданную мысль вместе с электричеством не только в квартире Василия, но и во всем микрорайоне, погрузив окрестности в непроглядный мрак.

- Итить, - беззлобно выдохнул писатель и стал наощупь пробираться по извилистым ходам двухкомнатной хрущобы на кухню.

Несколько ощутимых ударов голенью о выступающие детали кресла... дивана... тумбочки...  И, собственно, кухня уже встречала его родными запахами старинного спрессованного пепла в стеклянной банке и едва заметными, но еще витающими здесь ароматами вчерашних котлет.

Проглотив тягучую слюну, Василий вспомнил, наконец, о цели своего такого нелегкого путешествия - СВЕЧКА! Тэкс-с-с. Где же эта старая кошелка их спрятала? «Милая! Дорогая! » -  поиздевался он мысленно сам над собой. Так где же? Не иначе, как на полках в крошечной кладовке. Ну точно! Василий взмахнул руками, как гордый птах на разминке, и уперся пальцами в противоположные стены кухоньки. Ага, дверца на месте и даже открыта. Нижние полки оглушили хозяина звоном сковородок, о которые нетерпеливо и неуклюже забарабанили кисти.

- Итить же, - снова как можно нейтральнее фыкнул в воздух Вася, попытавшись напрячь глаза и увидеть содержимое верхних полок.

Тем временем вокруг как-будто стало еще темнее. Хитрые зрачки отказались помогать хозяину и остались безучастными к его дальнейшей судьбе. Чертыхнувшись, Василий привстал на торчащие из прорех в тапках ногти больших пальцев ног и стал вслепую шарить рукой по верхней полке, заранее ожидая металлическую какофонию.

Тишина тем временем окончательно впитала в себя все привычные звуки. Первый проход Васиной руки по верхней полке вызвал к жизни целый клуб пыли, которая радостно взвилась во мраке и тут же забила нос, глаза и уши искателя. Чихнув пару раз, Вася продолжил поиски. И - вот - в ладонь буквально запрыгнул осклизлый огрызок парафиновой свечи, уж Василий-то знал, что это она! Хлопнув по карманам пузырчатых штанов, Вася нащупал сплюснутый коробок спичек, медленно и торжественно достал спичку, чиркнул и... чуть не ослеп от вспыхнувшего во всех комнатах света. Щелчок электрического счетчика долетел до него как в полусне.

- Чудесно, - улыбнулся Вася. - Как балерина, только со свечкой.

Любуясь собой, он постоял так некоторое время с горящей спичкой в руке, отчетливо представляя себя Статуей Свободы, но вдруг вспомнил, что писал кое-что важное. В самый раз перед тем, как пропал свет. И на сегодняшний день важнее дела просто не было. Шутка ли - просить денег у тещи. Это вам не борщ сварить! Василий понесся включать компьютер.

- Давай, ну давай, родненький! - слезно молил своего железного коня Вася.

И машина вошла в положение: быстро загрузила все нужные оболочки и приложения и терпеливо начала показывать на мониторе текст будущего письма.

«Глубокоуважаемая, любимая Аглая Николаевна! В первых строках своего письма хочу сказать Вам... »

Щелк.

- Итить!

Дробный цокот перелился из комнаты на кухню.

- Свечка, свечечка, ну где же ты? - шептал Вася, избежавший в этот раз столкновений с мебелью, но зато напрочь забывший, куда же положил на радостях источник света. - Дорогая, - начал он проговаривать вслух текст, чтобы не забыть те душевные слова, которые понапридумывал именно для такого случая.

Свечка попалась почти сразу. Она мирно покоилась на столе в компании коробка спичек и груды кухонной утвари.

- Ну, балет отменяется! - нервно подхихикнул Василий, радуясь возможности не вставать снова на пальчики, и чиркнул спичкой.

Микрорайон пыхнул светом. Зажглись все шесть рожков и на люстре в кухне Васи, осветив его, обнимающего одной рукой толстую желтую свечу, а другой сжимающего красиво горящую длинную охотничью спичку.

С комментарием:

- Я не волшебник, итить, я только учусь! – полуослепший Василий рванул в комнату и, не успев припарковать себя около компьютера, еще в полете нажал на кнопку включения.  - Аглая Николаевна! – сами собой начали набирать текст пальцы. – Я Вам давно хотел сказать…

Щелчок, как бы привычно уже ни прозвучал, чуть не убил просителя на месте.

Василий молчал.

Он уже не пытался вспомнить текст послания, которое далось ему так непросто. Темнота поглотила тапки, штаны и все вокруг, сделав их обладателя почти богом. И он решился.

Уличные фонари, внезапно озарившие улицы микрорайона, высветили Василия на пути к будущей трибуне и оградили его от возможных и совершенно лишних сейчас приключений. Нежные и яркие лучи огромных ламп оберегали его решительный пробег к дому Аглаи.

Ему очень многое надо было успеть ей сказать. Обязательно сказать. До следующего щелчка.

Летаргия

- Опять Мишка разлегся на всю кровать! - спросонья тягуче зашевелилась в голове ленивая мысль.

Локоть, который должен был основательно потревожить милого пузанчика и заставить его освободить немного спального пространства, неожиданно уперся в твердую и ровную поверхность. Больно!

- Ну вот, даже во сне приходится его двигать, - уже бодрее заструилась мысленная ниточка слов, - Ладно, утром будет что обсудить. И заодно надо будет не забыть подколоть Мишаню насчет пресса. Ишь, во сне-то он какой твердый - как у бодибилдера. А так... - Дашенька, нарисовав в воображении необъятный торс любимого мужа, вздохнула с доброй и ядовитой улыбочкой бывалой ведьмы.

Она убрала локоть из-за спины и отправила мягкую ладошку себе под щеку, сладко зажмурив и без того закрытые глаза.

- И покрывало-то какое тонюсенькое, - продолжал неспешно поскрипывать мысленный разговор Даши с самой собой. - Видать, и правда, во сне предметы обретают новую форму и качества... А Светка-то! Фи просто. Зря я над ней тогда потешалась. Ну приснился ей курортный роман на Багамах с Аленом Делоном. Ну и что такого?! Где он и где она! А вот у меня совсем другое дело. Собственный муж на расстоянии вытянутой руки, причем, даже во сне, - удовлетворенно хмыкнула Дарья.

Рука непроизвольно отправилась по уже известному маршруту: одновременно с последними словами своего эфирного монолога Дашенька вытащила теплую ладонь из-под щеки и привычно сильным игривым жестом ткнула наугад за спину. Ожидаемой  рыхлости не получилось... Локоть снова пребольно врезался в твердую основу. Сердце екнуло и тут же забилось с утроенной силой. Внезапный прилив адреналина чуть не разорвал грудную клетку.

- Не сон. Это же не сон... Это... Что это??? - паника накрыла волной и начала рывками усиливаться, когда Даша ощутила всей кожей бездонную темноту вокруг себя. - А-а-а! - живот стянула жесткая судорога, и руки стали беспорядочно шарить вокруг.

Свободного пространства, куда можно было бы вытянуть руку или ногу на полную длину, не оказалось. Все поиски заканчивались на расстоянии не дальше 15 сантиметров от Дашенькиного тела. Поводив ладонями по странной и почему-то пугающе знакомой обертке, Даша оцепенела, не в силах сразу понять и до конца осмыслить происходящее. Одежда мгновенно взмокла и прилипла к телу, а дышать стало тяжело из-за спертого воздуха. Впрочем, вскоре первый шок прошел, и исследования продолжились. Дрожащие пальцы неожиданно наткнулись на понятные предметы.

- Так. Зажигалка, фонарик, вскрытая пачка сигарет, - Даша схватила фонарик и щелкнула выключателем...

Глубокий обморок и последующее пробуждение ничуть не изменили ситуацию. Она была невозможной, но БЫЛАААА!

- Боже мой... Так, этого не может быть, ну просто не может, потому что так не бывает, - уже вслух бормотала Дарья, нервно поикивая после каждого слога. - Теперь мне надо проснуться, просто проснуться, и что же я сегодня съела, и - надо же... Вот это да, приснится же такое. И ведь читала же, что на ночь наедаться нельзя. Ну все, с сегодняшнего дня после шести вечера ни крошки есть не буду - клянусь! Какой уж там Делон. Вот уж расскажу так расскажу с утра и Мишке, и Светику позвоню. Она так от зависти просто задавится, - судорожная улыбка перекосила лицо.

Фонарик мигнул и погас.

- Ну-ка зажигайся! - взвизгнула Даша и защелкала выключателем, сопровождая процесс потоком ругани.

Лишь спустя некоторое время она смогла разжать руки и бросить абсолютно бесполезный теперь источник света со сдохшими батарейками. Липкая темнота поползла внутрь тела через широко открытые и ничего не видящие в абсолютном мраке глаза.

- Зажигалка, - руки метнулись за этой маленькой спасительной вещицей, - Вот, сейчас, вот, - визг перешел в шепот.

Собственное дыхание принесло внезапную боль за грудиной, а попытка вдохнуть поглубже, чтобы немного успокоиться, закончилась еще большим дискомфортом и совсем уже неконтролируемой паникой. Дашенька непроизвольно протянула руку вверх - туда, где краем глаза несколько секунд назад заметила освещенный фонариком белый маленький прямоугольник.

Бумажный конверт отклеился с верхней стенки без труда. Еще не понимая, что делает, Даша привычно оторвала край и вытащила из упаковки сложенный вдвое лист бумаги. Теперь только она начала соображать, что должна обязательно прочитать то, что написано там. Обязательно. Потому что пора уже заканчивать эту комедию и отправляться из сонного царства в нормальную жизнь. Пора уже. И поскорее.

Темнота.

Занимаясь конвертом, Дашенька не услышала, как раздался тихий, но отчетливый стук. Это провалилась вниз крошечная подпорка, на которой в двух метрах над ней поддерживалась на весу небольшая заслонка, пропускающая вниз тонкую струйку свежего воздуха. Крышка плотно закрылась, в последний раз протолкнув по направлению к Дарье живительный кислород.

- Ну давай, гори уже, - пыталась успокоить кисти рук любительница жизни, чиркая зажигалкой в сотый раз.

Неожиданно вспыхнул огонь, ослепив на мгновение, и достаточный для того, чтобы слова на бумаге пропечатались в уже затухающем сознании: «Я накачаю, наверное, свой пресс. Без тебя. А снотворное на ночь - плохая идея. Любимой Даше от Миши и Светы.»

Огонь в мгновение ока облизал тканевую обивку, полыхнув ярче Солнца и уничтожая остатки кислорода вокруг неподвижно лежащей Даши. Все произошло так быстро, что воздуха уже не хватило на то, чтобы загорелась одежда. Но это было бы уже ни к чему.

Занималась вечерняя зорька, на землю упали несколько капель дождя, умыв деревья и цветы. А над свежим холмиком на старинном заброшенном кладбище стояла гулкая тишина, изредка вспарываемая кукушечьим стоном.