Александр Овчинников

ВОРОН

***
В армии отношение к братьям нашим меньшим - животным, всегда было самое доброе. Я говорю не о домашних, а имею в виду бездомных животных. Главное место, конечно же, в их строю занимают собаки. Все, кто в своей жизни, хоть как-то, был связан с военной службой, несомненно, помнит у солдатских и офицерских столовых, стайку робких полковых дворняг. Они вертелись у дверей и, энергично вращая хвостами, преданно смотрели в глаза выходящих, с сытой отрыжкой, посетителей этих заведений, в надежде получить кусочек чего ни будь вкусненького. Вслед за собаками, по праву шли коты. Их всегда было меньше, но, в отличие от собак, места им доставались более тёплые и сытные, а именно - кухни этих самых столовых. Повара, почему-то думали, что коты на кухнях, будут ловить мышей. Глупые! При огромном количестве, и разнообразии провизии на кухнях, эти жирные и наглые твари просто плевали на этих самых мышей. А, наевшись до отвала всевозможных яств, с презрением смотрели, как потерявшие гордость и достоинство собаки, с унижением, раболепно, машут хвостами и, не пережевывая, глотают кусок кем-то брошенной, паршивой, холодной котлеты.
Далее, этот строй, продолжается всевозможными птицами и грызунами, которые могли проживать в общежитиях у офицеров. При этом, они зачастую не имели одного хозяина, а кочевали из комнаты в комнату. Где лучше покормят, там и приживутся.

Карло
В комнате убеждённого холостяка, техника самолёта, старшего лейтенанта Лёвина, перебывало зверья всякого – множество. Но дольше всех в суровых условиях его жилья, прожил чудный самец крыса чисто голубого цвета, по кличке Димка, которого он со своим другом выменял в городе, у какого то алкаша на бутылку пива. Полгода, жил он у Лёвы как сыр в масле, а глубокою зимою, в разгар одной из пьянок, крысак, во время всеобщего перекура, выполз с Левкиными друзьями на балкон, и самым безобразным образом, был ими там забыт. Только через три дня с восемнадцати градусным морозом, Димка был обнаружен на балконе, в виде замёрзшего крючка. Хоронили его всей общагой, а поминали пышно и очень долго. Ещё бы! Всеобщий любимец был! Месяца три – четыре суровая обитель холостяка пустовала, а весною, его друг припёр ему маленького воронёнка, которого нашёл на аэродроме.
- Я бы его Лёва, дома оставил. – Объяснял он. – Да жена раскричалась так, что чуть слюной не захлебнулась, пришлось унести.
Птенец, наклонил голову, посмотрел на Лёву бусинками чёрных глаз и требовательно каркнул. Старлей, достал из холодильника резанное на тарелочке варёное яйцо, и подсунул воронёнку, тот его сразу съел.
- Да-а. – Протянул Лёва. – Его хрен прокормишь, ну да ладно, оставляй! Не выбрасывать же бедную тварь.
Бедную тварь назвали Карло (в комнате холостяка давались только мужские имена), и началась у неё очень даже, безбедная жизнь. Ел Карло всё, что давали, а когда подрос, то и пивом с рыбой не брезговал, а выпив пивка и захмелев, важно расхаживал по столу и, ерошась, под всеобщий смех, нагло заглядывал в стаканы и тарелки лёвкиных гостей. Со временем, он стал чувствовать себя полноправным хозяином комнаты, и уже на перечёт знал всех друзей холостяка, к новым же посетителям и непрошенным гостям он, питал явную неприязнь. На правах хозяина, воронёнок воинственно каркал и, пытаясь летать, теснил таких гостей к выходу. Так и рос Карло в суровых спартанских условиях, на пиве с рыбой да варёных яйцах, которые Лёва, таскал из офицерской столовой, а подрастая, становился всё смелее и наглее. Через пару месяцев он уже летал по территории военного городка, и приставал к офицерским детям, клянча у них конфеты и печения. А у бочки с пивом, что стояла под пышной акацией, между общежитием и гарнизонным магазином, он выбрал одного мужика - доходягу, который каждый день, с похмелья, ближе к жаркому полудню, пил свою реанимационную кружку. Как только, этот с перепою, брал своё холодное пиво, Карло камнем падал с дерева на его голову, наседая, воинственно каркал и махал крыльями у самого лица, до тех пор, пока мужик не ставил бокал с пивом на столик и, матерясь не отпрыгивал в сторону. Наглая же птица, делала несколько глотков пива, довольно каркала, и только после этого, позволяла мужичку опохмелиться. Зрелище это, всегда собирало уйму народа, и вскоре мужик с перепою, стал самой популярной фигурою в гарнизоне.

Не всё то, что сверху – от Бога.
Кто служил, тот знает, что раньше (да и сейчас не редко), в одном гарнизоне, зачастую располагались по два – три разных полка. Это позволяло экономить на дорогах и коммуникациях, а замполиты получали не паханое поле, для развития идеи содружества войск, и своего продвижения по службе. Так и полк, в котором служил Лёва, в гарнизоне был не один. Два полка мирно уживались на одной и той же территории, а их офицеры и прапорщики с семьями, мирно уживались в одном и том же военном городке, что не редко давало повод встречаться за одним столом и, поднимать чарку за содружество войск. Именно после такого, очередного братания, упитанный здоровяк, капитан из соседнего полка Сидорчук, показал дома своей жене кузькину мать, и из ревности погонял её по квартире, да так, что ночевать ей пришлось у соседей. За эту самую кузькину мать, Сидорчук был, нещадно с выговором, выпорот замполитом полка. А командир, хоть и знал, что жена его стерва ещё та, всё же, отправил его за это, в субботний наряд по полку.
И вот сегодня – утро этой самой субботы. Как говорится, ночь Сидорчук простоял, осталось только день продержаться. Но субботний день в наряде, казалось бы! это чепуха полнейшая в сравнении с будним днём. Тут тебе никаких заморочек не будет, а надо просто набраться терпения и в полной скуке протянуть каких то семь – восемь часов, и всё! Свобода выходного! Тёплым вечерком, можно будет, в плане примирения с женою, выехать в город, или сходить в гости, или …, да мало ли что можно!
А пока что, позавтракав, в галифе, сапогах и портупее, Сидорчук вышел из офицерской столовой. Закурив сигарету, послушал, как птички поют и, щурясь на утреннее солнышко, покручивая увесистой связкой ключей на указательном пальце руки, не спеша, двинулся к штабу полка, в котором была его дежурка. А связка ключей, которая вертелась у него на пальце, была особенная, были там ключи от знамени полка, от всех оружейных комнат, складов, и прочего полкового хозяйства. И передавались эти ключи по эстафете, от дежурного к дежурному, и расставаться с ними дежурный по полку не должен был никогда. Путь его лежал мимо такой же столовой, но уже соседнего полка, того самого, в котором и служил наш холостяк Лёвин. Проходя мимо столовой соседей, Сидорчук весело перекинулся парой слов со знакомыми офицерами, и продолжил свой путь. При этом его удивила странная ворона, которая сидела на ветке вишни у самого входа в столовую и, наклонив голову на бок, пялилась на крутящиеся со звоном ключи. А был это ни кто иной, как Карло, который ждал из столовой, Лёвку с отварным яйцом.
«Странная, какая то ворона, сидит у входа, почти на головах и не боится ни кого». – Беспечно думал капитан, и не подозревал, что ворона уже не сидит над входом в столовую а, перелетая с дерева на дерево, следует за ним. И скорее, даже не за ним, а за ключами, которые своим блеском на утреннем солнце, завладели её вниманием, и она, плюнув на утреннее яйцо, очарованная блеском ключей, кинулась за беспечным дежурным.
Сидорчук уже поставил ногу на первую ступеньку порога у входа в штаб, как вдруг услышал у самой своей головы, шум хлопающих крыльев, а в следующий миг, ключи были аккуратно сняты с его пальца, и вознесены в утреннее небо. Удивлённо подняв голову, дежурный увидел, что возносятся они не сами по себе, а в клюве большой чёрной вороны, которая со связкою ключей, взгромоздилась на ветку акации и, наклонив голову, посмотрела на него.
- Ишь ты-ы! – С восторгом протянул удивлённый капитан. – Не зря значит, говорят, что они всё блестящее любят! – И восхищенно уставился на птицу, перья которой в лучах утреннего солнца отливали тёмною синевою, а в клюве, весело блестели его ключи.
Восторг его длился не долго. Секунд через пять, он начал понимать, что именно случилось. А случилось следующее: у него украли ключи от всего хозяйства полка, включая ключ от самого святого – знамени полка! И не дай Бог, эта тварь сейчас улетит куда ни будь, с ключами, как потом доказать, что украл ключи не коварный шпион вражеской разведки, а утащила их поганая птица. Да и если доказать, что вор – ворона, легче не становилось. Командир полка, сотрёт его в порошок за ключи от складов и комнат с оружием, а замполит - сгноит за ключ от знамени полка. И если первый сошлёт его служить, куда ни будь на Новую Землю, то второй отдаст его под трибунал. Знамя полка – это не хвост собачий, тут и до дисбата, достукаться недолго! Ужас наполнил сердце незадачливого капитана. Его сразу же бросило в озноб, а на лбу появились капли холодного пота. И трубным голосом, переходящим на визг он закричал:
- Ты что скотина делаешь!? А ну! Сейчас же твою мать… ! Верни!
Он пошарил глазами и нашёл у порога кусок кирпича, который тут же, и запустил в ворону. Камень, описав дугу выше птицы, с грохотом упал на железную крышу курилки и, гремя, словно в медный таз, скатился на землю. Птица тут же перелетела на соседний тополь и уселась гораздо выше, чем в первый раз, а на грохот, из окна второго этажа выглянул помощник дежурного, молодой черноволосый лейтенант, и весело осведомился:
- Товарищ капитан, это вы камни швыряете?
- Я, лейтенант, я. – Вытирая вспотевший лоб, сипло ответил дежурный. - А ну-ка быстро спускайся, у нас ЧП полкового масштаба!
Спустившемуся лейтенанту, вначале было весело, но дежурный заявил ему, что он как помощник, тоже будет нести ответственность, и быстренько нарисовал ему всю радугу перспектив по службе вплоть до разжалования в рядовые. Лейтенант, сразу посерьёзнел и тут же схватил капитана за руку с камнем, которым тот уже замахнулся на подлую тварь.
- Товарищ капитан не надо в неё камнем! Спугнёте - улетит! Хрен потом докажем, что это она утащила ключи.
- Верно, улететь может. – Согласился дежурный и зло выругался. – Так! Мать её яти! Неси пистолет! Стрелять будем!
- Я бы принёс! – Тяжело выдохнул лейтенант. – Да вы же его вместе со своим пистолетом в сейф положили и на ключ закрыли. А ключ сейчас, в клюве этой … заразы.
- У-у-у… . – Застонал капитан. – Что же теперь делать? А? Думай лейтенант, думай!
- А чё тут думать. - Заложив руки в карманы, ответил лейтенант. – Пока она не улетела, докладывать надо.
- Кому? И что я доложу? – Тоскливо простонал дежурный.
- Командиру, или начальнику штаба полка. – По-деловому предложил Чечёткин. – И чем быстрее, тем лучше. Если она улетит, мы хрен докажем, что мы не верблюды.
- Ну что же. – После минутного раздумья согласился дежурный. – Я пошёл звонить. Всё равно командиру, с утра докладывать надо, а ты следи за этой тварью, и беги за нею всюду, куда бы она ни полетела.
Через минуту он, трясущимися руками, набирает домашний номер командира полка, и слышит в трубке бодрый голос командира:
- Слушаю! – А чего бы ему и не быть бодрым. Субботнее утро, видать только из душа после зарядочки вышел, да и о ключах ничего не знает. Пока!
- Здравия желаю. – Робким голосом докладывает бедолага. - Дежурный по полку, капитан Сидорчук.
- А-а. Сидорчук! Здорово! – Весело приветствует его командир. – Ну, как дела? Сидорчук чётко представляет себе строгое, с густыми чёрными бровями, лицо командира и, зажмурив глаза, докладывает:
- Происшествий особых нет, за исключением мелочей.
- Каких мелочей?! – Резко изменив тембр голоса, гремит в трубке командир. – Говори толком!
- Докладываю. – Упавшим голосом, сбиваясь, заикается Сидорчук. - Мои ключи, … то есть которые дежурного, были украдены птицею, … вороною, с моего пальца. И сейчас они сидят вместе с нею, … птица на дереве у штаба. – Заканчивает он, на выдохе широко раскрыв глаза и, вытирает пот, струящийся по вискам. Командир, из доклада, не понимает ровным счётом ничего, и сердито рявкает:
- Какая птица?! Какие ключи?! Сидорчук, ты что пьян?! Мало того что ты дома с пьяна жену гоняешь, так ты скотина, и на дежурстве надрался!
- Никак нет, товарищ командир! – Раболепно оправдывается капитан. – Ни грамма в рот! Ни-ни!
- А что же ты, за ерунду несёшь?
- Ни как нет! Не ерунду, это чистая правда! - В захлёб объясняет дежурный. – Подлая птица, прямо с пальца….
- Какого пальца?! – Взрываясь на том конце провода, обрывает его командир.
- Указательного. – Терпеливо поясняет Сидорчук. – Я же говорю, ….
- Молчать! – Гремит командир. – Слушай мою команду! С места не сходить, и ждать меня, доложишь на месте, я буду через десять минут.
- Есть! – отзывается на том конце Сидорчук.
Но командир его уже не слышит, так как с грохотом кладёт трубку, и в толк взять не может, что ему нагородил этот остолоп.
- Что могло случиться? – Тупо уставившись в окно, бормочет он. В голове его, роится целый рой всяких мыслей, но одна из них, та, что у Сидорчука крыша съехала, берёт верх над всеми остальными.
- Не иначе из-за жены …! Ах ты, Господи! – Бубнит он и, набрав номер замполита полка, делится с ним своими подозрениями, мол, так и так, у Сидорчука, на почве семейной ссоры мозги набекрень встали, и сейчас он, явно не в себе, ерунду, всякую про какую то ворону несёт. А в данный момент, он дежурный, с оружием, и может запросто глупостей напороть. И посему, им срочно надо выдвинуться к штабу, и спокойно отстранить Сидорчука от дежурства, а в случае надобности, даже с применением силы. Слова: «… с применением силы…» настораживают замполита, он страсть как не любит насилия, да и вся его полная фигура с пухлым лицом, не располагает к этому самому применению силы, но долг, а главным образом должность и звание, зовут. Поэтому он не хотя, но соглашается с командиром, и уже через пять минут они быстрым шагом направлялись к штабу. По пути они встретили старшего инженера полка, он как раз овчарку свою выгуливал. Кратко объяснив ему, в чём дело, командир подвёл итог:
- Собака нам может пригодиться. Так что за мной, не отставать.
Бедный майор аж присел от горя. Ему бедняге, до пенсии осталось год служить, а тут на тебе!
- Командир – С надеждой в голосе предлагает он. – Но может лучше психушку вызвать, пусть они…. Вдруг палить начнёт?
- Если палить начнёт, то не только их, но и милицию вызовем. Но для начала попытаемся обезвредить сами. – Отрезает командир.
- Понял. – Пищит инженер и, взяв пса на короткий поводок, плетётся за командиром. «Ёханый бабай! – Тоскливо думает он - На старости лет, обезвреживать вооружённого психа! На кой мне это?!» Рисковать собою и любимой собакой инженеру, ужас как не хочется! И он решает, если тот начинает стрелять - они с Рексом, тут же убегают как можно дальше.
Но через пять минут, услышав доклад невезучего Сидорчука, он, схватившись за живот, смеялся до слёз, и радовался жизни как ребёнок.
Командир же был похож на взбесившегося и сорвавшегося с поводка бультереъера.
- Сучье ты вымя Сидорчук! - Брызгая слюною прямо в лицо капитана, ревел он. - Какого же чёрта, ты ключи на палец прицепил?! А?!
- Ну, товарищ командир. – Бубнил бледный как простыня дежурный. - Так удобнее было, и ….
- А на хрен свой, тебе не удобнее было их повесить! Крутил бы ими как в цирке! Жонглёр хренов!
- Ты Сидорчук! – Резаным поросёнком, визжал рядом, замполит. – Даже в наряд по-человечески сходить то не можешь. Кому сказать – засмеют! Твою мать! … Ворона...! – И сокрушенно качал головою.
- Что же делать? – Жалобно блеял несчастный капитан.
- Что делать? - Переспрашивает его злой как чёрт командир. И тут же, даёт команду: - Объявляй сбор полка по тревоге, рассылай посыльных за личным составом полка! Весь полк будет занят тем, чтобы уболтать эту тварь бросить ключи. А если она с ними полетит, то все будут бежать за нею, куда бы она ни направилась. А не дай Бог улетит - наказаны будут все, но ты больше всех. А кто виноват?! То-то! Страна должна знать своих героев в лицо!

Вороне Бог послал… и не только ей.
Если бы великий баснописец Крылов, жил в наше время, и был свидетелем этой правдивой истории, то его известная басня про ворону, взяла бы совсем другой оборот. Вместо лисы и сыра, несомненно, были бы группе военных и ключи. Потому как, через двадцать минут, три десятка человек в военной форме, во главе с командованием, стояли под старым, высоченным тополем, и с поднятыми вверх лицами, громко галдели. Это были те не многие, кого командиру, удалось собрать в этот субботний день. Трое из них были охотники, которые принесли ружья и хотели было устроить пальбу по вороне, но она сидела так высоко и в таких зарослях, что попасть в неё было невозможно, а вот спугнуть – запросто. Оставалось только одно: безбожно матеря растяпу Сидорчука, стоять под деревом, и добиваться того, чтобы подлая птица, под каким ни будь предлогом, раскрыла клюв. Некоторые из них, по команде замполита, даже каркали, показывая вороне, как это делается. Но, увы! Наглая тварь и не думала каркать во всё своё воронье горло, а только глумливо посматривала на них сверху, да перепрыгивала с ветки на ветку. Командир же вместе с замполитом, периодически подходили к морально раздавленному дежурному, голова которого была опущена почти до портупеи, и добивали его окончательно.
- Сидорчук! Сукин ты сын! – Тягучим, как мазут басом, ревел командир. - Хана тебе! Сибирь по тебе плачет. Понимаешь Сибирь!
- Ты Сидорчук, очень большую ошибочку допустил, очень! – Мягким, но не обещающим ничего хорошего голосом, продолжал замполит. – Ключ от знамени полка, это знаешь ли не кусок хозяйственного мыла в тазике. За него не то, что из партии и армии вылетишь. Тут Сидорчук трибуналом пахнет. – И надувая свои пухлые щёчки, с ненавистью смотрел в синее небо, в котором красовалась молчащая до сих пор ворона с полковыми ключами в клюве.
Минут через двадцать односторонних и безрезультатных переговоров с птицей, подходит к командиру старый инженер с собакой и говорит:
- Странная, какая то ворона, сидит и не улетает никуда.
- И хорошо, что не улетает! – Визгливо возражает замполит. – Не дай Бог улетит! Где мы её искать будем? А так, устанет в клюве такую тяжесть держать и уронит, или каркнет. Вон как молодцы стараются - показывают, как это делается.
- Я вот что думаю. – Продолжает инженер. – А может это домашняя ворона?
- Какая на хрен домашняя?! – Зло трубит командир. – Домашние дома, в клетках сидят. А эта вон вишь? По деревьям шляется. – И не хорошо улыбнувшись, продолжает. – Ежили она, сволочь этакая с ключами улетит, и это станет известно в дивизии, нам всем мало не покажется. Так что соображайте товарищи командиры, чего бы такого придумать, чтобы она свой клюв раскрыла.
- Командир. – Не унимается инженер. – Говорят, что у одного старлея, техника из соседнего транспортного полка, в общежитии живёт ворона, и днём по городку летает. А эта сидит и вроде ни куда не торопится, Так вот я и думаю, может это его ворона-то?
Командир долго смотрит на инженера, потом на ворону, и даёт команду:
- Посыльного к нему, быстро!
Посылают посыльного, но он, прибывши, через пять минут, докладывает, что старлея нет.
А Левки в субботу в городке и быть не могло. Где, скажите на милость, вы видели холостяка, который в жаркий субботний день, будет сидеть у себя в комнате да в окошко пялиться. Нет! Весь холостяцкий состав общежития, по субботам разбредался по большому городу в поисках развлечений, и не редко эти развлечения заканчивались только в ночь на понедельник. Они даже пословицу на этот счёт придумали: «Самая долгая ночь, это ночь с пятницы на понедельник». Лёвка же, ещё утром, выйдя из столовой, был крайне удивлён отсутствием своего любимца, оторвать Карло от утреннего яйца могло только что-то из ряда вон выходящее. Пожав плечами, он решил: ни куда этот паршивец не денется, а вот холодное пиво, ждать не будет. И, оставив карлово яйцо в комнате, офицер благополучно убыл в город на пиво, планируя продолжить этот вечер в ресторане. После ресторана, его ждала полная неизвестность, а ответ на вопрос, когда Лёва вернётся в пенаты родной общаги, вообще, был покрыт великой тайной.
Командир, зная, как отдыхают холостяки, с грустью понимал, что хозяин вороны (если это вообще его ворона), в лучшем случае, может появиться ночью, а в худшем, только к утру в понедельник. А если это не его ворона, то до ночи, она может улететь с ключами, куда ни будь к чёрту на кулички. И что прикажете делать? Трясти все вороньи гнёзда в радиусе десяти километров? Бред! А без ключей, новый дежурный не примет дежурства у старого, об этом, конечно же, придётся доложить наверх. Если он не доложит, так «доброжелателей», которые и без него это сделают – полно. Вон заместитель его стоит, лицо сияет как новая копейка. Там же, услышав доклад о вороне, его не только взгреют по самое первое число, но и сделают посмешищем и пугалом огородным на всю дивизию. А это значит - прощай служебный рост! И мысль о том, что из-за какой то вороны, его карьера летит ко всем чертям, наводила на него тоску чернее ночи.
Однако что-то подсказывало ему, что надо искать именно этого старлея, так как он, была единственная надежда на благополучный исход этого инцидента. И по его команде, трое молодых офицеров, которые знают этого самого Лёву в лицо, во главе с замполитом, выехали в город на поиски холостяка. И свершилось чудо!
Нашёлся старлей через час, в пивной «Красный камень».
Целый час, пока у Левки не закончилось пиво, замполит уговаривал его войти в их положение. И, в конце концов, сердце холостяка дрогнуло.
- Хрен с вами, поехали. – Допив крайний бокал пива и, громко икнув, сказал он, вставая из-за стола.
Через час, в сопровождении замполита, старлей появляется под тем самым деревом, где, задрав головы вверх, группа офицеров и прапорщиков с мольбой и угрозами, уговаривает ворону каркнуть. Это зрелище так веселит его, что он, позабыв о холодном пиве, со смехом хватается за живот и, хохочет до слёз. Минут через пять, кое-как, успокоившись и вытирая слёзы, Лёва вопрошает, мол, чего от него-то хотят?
- Лёвин. - Почти по-братски, начинает командир. – Я понимаю, ты братец не из моего полка, но скажи честно, это твоя ворона?
Холостяк, взглянув на птицу, всё ещё смеясь, отвечает:
- Ну, допустим, моя.
- Дружок. – Мягко продолжает командир. – Я тебя, как человека прошу, скажи своей птице, пусть она ключи дежурного по полку вернёт.
- А где виновник торжества? – Интересуется Лёва. - Я вас товарищ полковник понимаю и уважаю, но пусть он мне компенсирует, мои моральные издержки. Меня в жару, от пива оторвали!
- Сидорчук ко мне! – Гремит командир.
Перед ним тут же вырастает бледный дежурный.
- Вот что я тебе скажу капитан. – Положив руку на плечо дежурному, тихо, сквозь зубы цедит командир. – У тебя появился шанс избежать губы и Заполярья. Этот шанс, вот этот замечательный, улыбающийся офицер по фамилии Лёвин. Что хочешь делай, но чтобы ключи были. Всё! Договаривайся.
- Лёвин! Дорогой! – Чуть не плачет капитан. - Что хочешь сделаю, Только пусть эта сволочь ключи отдаст.
- Какая он тебе сволочь? – Хозяйски возмущается старлей. – Очень даже умный ворон. Это тебе нефиг было ключами на солнце махать. Значица так. – Философски произносит Лёва, и умолкает. А после минутной паузы, важно объявляет решение. – Ящик водки и ключи твои.
- Чего?! – Выкатывает глаза из орбит дежурный, мысль о том, что придется купить ящик водки и тут же с ним расстаться, заслоняет собою ключи и грядущие наказания. И уже грозно набычившись, он сипит. – Из-за какой то паршивой вороны и ящик водки!? Да может быть, ты её сам и научил ключи воровать!
- Ну, тогда, товарищи офицеры, счастливо оставаться. – Спокойно отвечает Лёвка, и уже уходя, бросает через плечо. – Меня пиво ждёт.
- Лёвин минутку! – Останавливает холостяка командир. И подбежав вплотную к капитану, гнусавит страшным басом. – Если ты сволочь этакая сейчас же не пойдёшь в магазин, я сам пойду и куплю эту проклятую водку. Но тогда! Ты завтра же собираешься к чёртовой матери на Новую Землю! И будешь служить там до пенсии! Это я тебе гарантирую!
Жадный дежурный, снова становится жалким и, вытирая пот со лба, трясущимися губами лопочет:
- Так точно товарищ командир! Я уже иду. – И проклиная, на чём свет стоит, эту ворону и всех птиц мира, несётся в гарнизонный магазин
- Лёвин, не уходи! Он уже идёт! – Докладывает старлею командир, и подозрительно интересуется. – Только ты того, ты уверен, что ворон-то ключи отдаст?
- А куда он нафиг денется! – Панибратски подмигивает полковнику Лёва. – Но прежде, мне в общагу сходить надо.
Через пять минут Лёвка возвращается, а вслед за ним и капитан с водкой нарисовался, подваливает он к Лёвке и с характерным звоном, ставит перед ним ящик на землю.
- Вот! – Докладывает. - Бери! – И со злостью добавляет. - Чтоб она у тебя издохла тварь эта твоя!
- Ну-у-у! - Весело тянет Лёва. – Ты так ещё на пол ящика наговоришь! – И с чувством хозяина, ставит ногу на звенящий бутылками, заветный ящик.
Далее, опустив руку в карман, он вынимает принесённое из общаги варёное яйцо, и громко крикнув: – Карло! - Показывает его ворону.
Ворон, узрев в руках хозяина яйцо, сразу вспоминает о пропущенном завтраке, и с радостью каркает. Ключи, как в басне! Наконец-то, вываливаются из его клюва, и сквозь ветки тополя, летят вниз. А вся группа военных, с замиранием сердца наблюдает за их падением да молит Бога только об одном: чтобы они не зацепились, за какую ни будь ветку, и им не пришлось бы ещё за этими самыми ключами по деревьям лазить. Но связка ключей, благополучно пролетев сквозь крону дерева, под радостные крики, с весёлым звоном падает в толпу. А ворон, описав дугу, легко усаживается на плечо хозяина, и получает свой запоздалый завтрак.
Лёвка же легко взяв ящик честно заработанной водки, добродушно улыбаясь, подмигнул командиру:
- Товарищ полковник! Ну вы это, если что - обращайтесь. Я помочь, завсегда рад буду! - И с вороном на плече, да водкой в руках, степенно потопал в общагу.
После этого происшествия, молва о Карло разнеслась по всему городку и за его пределы. Ворон стал любимцем всех холостяков и друзей Лёвы, и получил новую кличку: «Папа Карло». Теперь, в лёвкину комнату, все они заходили с пивом именно для ворона, а его, старлея - хозяина, иначе как «нахлебником папы Карло» и не называли. А в обоих полках, издали приказ: к связке ключей приторочить длинную цепочку, которую дежурный должен был в свою очередь цеплять к портупее, дабы исключить потерю или воровство этих самых ключей Лёвкиной вороной, или какой другой, любопытной птицей.

***
А осенью Карло улетел. Это случилось в конце октября. Ворон и раньше с интересом смотрел на пролетающие в высоком небе вороньи стаи. Но в тот пасмурный день, когда в низком, осеннем небе, над самыми крышами домов городка, пролетала и зазывно кричала, большая стая ворон, инстинкт взял своё. Лёва курил стоя на балконе, а ворон сидел на верхушке акации и, ерошась, часто каркал, бросая беспокойные взгляды то на летящую над ним стаю, то на хозяина. Лёва понял, что Карло хочет лететь со стаей, он сделал очередную затяжку и, выпустив дым, сказал ворону:
- Лети Карло, если хочешь! Я тебя отпускаю.
Ворон, казалось, ждал именно этих слов. Потому как, тут же сорвался с дерева, сделал прощальный круг над общежитием, подлетел к Лёвиному лицу, и как бы прощаясь, два раза протяжно каркнул. Затем стремительно взмыл к стае, в которой тут же и растворился. Холостяк, долго смотрел вслед стае а, докурив окурок, с тихой грустью, медленно проговорил:
- Значит так надо.
Друзья Лёвки, потом его укоряли, зачем, мол, отпустил? А сам Лёва, даже слезу пустил, и толи в шутку, толи всерьез, говорил:
- Такого кормильца потерял!
Но грустил Лёва не долго. Русская пословица гласит: «Свято место, пусто не бывает», и через месяц в комнате у старлея – холостяка, появился большой белый попугай какаду, привезённый его командиром экипажа из Африки. Чем-то не понравился Афанасий (а именно так назвали попугая), жене лёвкиного командира, и она выдворила мужа с «этой курицей» из дома. Долго не раздумывая, он пошёл к холостяку и, жалуясь на сварливую жену, вручил Лёвке Афанасия. Лёва принял к себе очередную тварь Божью и, тварь эта у него, очень даже не плохо прижилась ….
Но! Это уже совсем другая история.