***
Не живет поэзия без «ты»
-сячелетий, прожитых попарно.
…гласную в костюме безударной
я не выдам, так же, как кресты
вместо подписей в контракте брачном
не сломаются и в самых мрачных
тауэрах бесполой духоты,
где
уже поэзия – без «я»
-вления народу и без хлеба
из камней – возносится на небо,
руки-ноги со стыдом тая,
ибо нынче модны только крылья.
Что тебе до сора, эскадрилья
бабочек, и что до бытия,
где
не есть поэзия без «лю»
- бой из двух десятков древних истин,
что цепляют за душу когтистей
якоря, иному кораблю
не дающего сорваться с рейда –
даже в бурю, даже в снах по Фрейду,
где на аннотациях пилюль
писано:
поэзия без «боль»
-шого мира, где ее не надо, –
Кремль без Александровского сада
(красота без воздуха), фа-соль
в супе – и без помысла о Верди,
«Тоска» с ударением на верном
слоге, бесхарактерная роль.
Отпусти
поэзию. Пускай
ходит кабаками, менестреля,
голой вылезает из постели,
посмотреть: не взломан ли сарай? –
а не обязательно – на Геспер.
Пусть излечит сифилис и герпес,
прежде, чем – в неизлечимый рай.
***
Мысль не размножается в неволе.
Но жиреет. Вот и любит нормы.
Без аркана не бывает поля-
полюшка. А наш концлагерь формы
не
мучителен: не двинут в спину –
сам придешь в казенную квартиру
строф! Где надзиратель с гордой миной
демонстрирует порядок миру
во
своей тюрьме и ждет награды:
воры и убийцы – что ягнята.
Улыбаются, как будто рады
тихому покою каземата.
Пусть
под дыхом догорают штормы -
лица – статуи a-la Romania.
Показательной тюрьмою формы
мы еще и не таких заманим.
***
Окна критикам за Мастера выбивала Маргарита.
Одностишие
Для высылки Вам Вашего оплеванного фото
пришлите мне конверт с обратным адресом и деньги.
Хотите, чтоб обиделась? – платите. Отчего-то
обиду все бесплатною считают, к сожаленью.
Обидеться
легко. Когда непрошена обида.
Обидеться легко. Когда – так походя и просто –
бросают грязи ком, теряя тут же тех из виду
в кого попали – сном ли вспомнят, духом ли?... Несносна
обида,
если жертвуешь собой – в ответ: «Не надо».
А также, если жертвуешь другими – а не стал бы,
когда бы не был… Снайперу – особая «награда»:
обида на убитого, за то, что жив остался
сам.
Да, еще обида бьет, что пуля в переносицу,
когда родная мать тебя не любит – генетически.
Все остальное – чушь. А потому мне не напросится
ни критик на обиду и ни целый взвод критический.
Хотите
– конструктивно обстригайте строкам перышки.
Хотите – лейте грязь – хоть пятитонными повозками.
Спасибо и за это. Все полезно. Лайте, сворушки.
Молчите? Аль обиделись? Благослови вас Господи.
***
Все субъективно. И то, и это.
Этот – буддлив, а тот – христианен.
Я – половине! – Великих Поэтов:
«Ну, и на что ты мне, графомане!»
Каждый
по-своему прав – и не прав же.
Всем не отдашь себя на закланье.
Мне – половина меня читавших:
«Ну, и на что ты нам, графомане!»
О,
простота временных прелюдий
Нашему веку, и чем ты манишь?
Пушкин, сегодня япомнючудя,
Тоже услышал бы: «…графомане!»
Чем
субъективнее, тем и чаще
Я-чневой кашей исавить станем.
Если есть Бог, человек творящий
Знает, что все мы здесь «…графомане».
